07.10.2004 в 19:30
Пишет [J]Товарищ Реннард красивый с расстрельными списками[/J] ...ой. Вообще-то это пишет асур ))) Пишет
Ауренга:
Новый перевод.Автор: sai (fable)
Stock slash fic ( = бизнес-слэш. Stock – экон. жарг. акционерный капитал )
Рейтинг: PG (на сей раз истинный)
Консультант: Стефания
GOOG и YHOO: история ненависти, любви и предательства.
Есть много способов составить о человеке мнение. Большинство с рождения довольствуется старой максимой, из которой от века извлекают прибыль розничные корпорации: «человек узнается по одежке».
Если это истина, то YHOO безупречен. Он возвел аккуратность в принцип. Его костюмы скроены идеально, в его запонках мерцают алмазы; цена галстуков сравнима с валовым продуктом развивающихся стран. Черты его лица остры и холодны, самообладание незыблемо.
Другие полагают, что лучший способ узнать человека — это ознакомиться с диаграммой котировок его ценных бумаг. Такой метод более достоверен, он позволяет отследить динамику с самого начала: падения и взлеты; апофеоз, когда цены превышают 40-дневное скользящее среднее; путь вниз, когда меняется ценовой тренд.
Диаграмма котировок YHOO почти пугает своим размахом и динамикой. В 1996-м он начинает «темной лошадкой», акции едва достигают доллара в цене. За четыре года игры на повышение они поднимаются вверх до $ 100, и мы можем только воображать, что чувствовал YHOO в последние безумные дни этой аферы: головокружительный полет, когда волна за волной инвесторы взвинчивали его цену, снова и снова, без причин или рассуждений, казалось, в одном лишь испепеляющем желании коснуться солнца. Подобное, вероятно, ощущали строители вавилонской башни; о том же мечтал Икар, склеивая перья.
Еще через год все закончилось. Инвесторы ушли, началась игра на понижение. Всего за несколько месяцев акции YHOO упали на более чем девяносто долларов. Падение все не заканчивалось, и столпы рынка предрекали его смерть.
Он зацепился на четырех долларах. Кто-то до сих пор верил в него — или верил, что не сможет потерять больше, чем уже потерял. Тому необязательно была логическая причина; просто были инвесторы, державшие YHOO, не позволявшие ему падать дальше. Ему оставалось только любоваться пропастью под ногами и рассыпавшимися останками своих неудачливых собратьев.
В 2003 году начался новый медленный путь YHOO наверх. Доллар за долларом, тяжело, упорно, неуклонно, — и короткие позиции сорвались, а банки, фонды и мелкие инвесторы заново взглянули на него — и, взглянув, уже не смогли оторвать глаз.
YHOO вновь стал столпом NASDAQ. Вновь поднялся к небесам.
Но хотя диаграмма котировок — слишком внешняя вещь; она очень мало говорит нам о внутренних побуждениях индивида, о том, чем он руководствуется в своих поступках. Поэтому некоторые считают, что для полного представления нужно ознакомиться с регистрацией в SEC, годовыми и квартальными отчетами. Они сообщат нам, каким было начало, каково на сегодняшний день состояние, какие цели преследуются.
Взглянув на регистрацию YHOO, мы найдем, что он стартовал на скромных позициях научного проекта в Стэнфордском университете; что теперь он — неотъемлемая часть NASDAQ с ежегодными продажами более чем на 1.6 миллиарда долларов. И, стоит глянуть на приобретенные им компании, становится ясно, что его честолюбие безмерно и всепобеждающе. Он может, пожалуй, даже конкурировать с самим MSFT, Господом NASDAQ.
Но все же мы кое-что пропустили. Получив сведения, мы не добрались до сути. И здесь мы оборачиваемся к завету предков, учивших: «скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, кто ты». И здесь на сцене появляется GOOG, казалось бы, оставленный в стороне; здесь начинается подлинная история.
И GOOG, и YHOO появились на свет одинаковым образом, в сущности, плечо к плечу — в Стэнфордском университете, научными проектами двух аспирантов. Область их работы предполагалась одинаковой, равно как и цель их создания. Можно было предположить, что, настолько похожие, эти двое будут любить или по крайней мере понимать друг друга. (Ибо так, в конце концов, свидетельствует опыт человеческой дружбы.) Но этого не произошло. YHOO испытывал к GOOG такое отвращение, что уступил ему дорогу, лишь бы не видеть его, даже подумывал перебраться в NYSE, когда GOOG объявил, что намерен вступить в NASDAQ.
GOOG никогда не уважал общественное мнение. Костюмам и галстукам он предпочитал джинсы и футболку, и его длинные волосы, выкрашенные в фиолетовый цвет, бросали вызов тем неписаным правилам в одежде, которых придерживались компании Fortune 500 и все, кто желал к ним присоединиться. Словно его не интересовало мнение истеблишмента; словно он не заботился о комильфо.
YHOO, как ни пытался, не мог совершенно игнорировать GOOG, — хотя прежде преуспевал во всех своих начинаниях. (Кроме Yahoo Premium Services, которые клиенты совершенно игнорировали, но об этом лучше не говорить). Предчувствие неудачи лежало камнем на сердце; его невозможно было забыть или отбросить, как зрелище мертвых тел на дне пропасти. Так что YHOO охватило почти садистское наслаждение, когда GOOG IPO оказался на грани падения, когда распространились слухи о его погрешениях против SEC, и акции упали с $135 до $85.
За несколько дней до начала торгов GOOG IPO, на одном благотворительном мероприятии (кое-что нужно делать просто из приличия), YHOO столкнулся с GOOG. Он вошел в комнату с компьютером, чтобы проверить свои котировки, и обнаружил в ней GOOG, — голова склонена к экрану, пальцы летают по клавиатуре, синий свет омывает бледную кожу. YHOO, вместо гнева и горечи, которые он обычно чувствовал при виде GOOG, ощутил удовлетворение. YHOO подумал: теперь GOOG должен признать, что был неправ, пренебрегая истеблишментом, настаивая на Голландском аукционе вместо работы на IPO с инвестиционными банками. Он должен признать, что его метод действий порождает массу неприятностей.
Он приблизился к GOOG легким шагом. «Я сожалею», — мурлыкнул он, ощутив гнусное восхищение, когда плечи GOOG дрогнули при звуке его голоса, когда пальцы застыли над клавиатурой, не допечатав слова. Он склонился над креслом GOOG, их лица разделяли лишь несколько дюймов. «Искренне сожалею о ваших неприятностях».
«Хм? — отозвался GOOG и поднял взгляд от дисплея. — О чем?». Его глаза, отгороженные стеклами очков, были безмятежны; отсутствующая улыбка бродила на губах. YHOO отпрянул. Раздавил внезапное желание…
«О ваших неприятностях с IPO. Снижение от $135 до $85 за акцию…».
«Я знаю, чего стою. Почему изменение цен должно меня волновать? Это, в конце концов, всего лишь цифры».
Глаза YHOO расширились. Высокомерие этих слов было непостижимо для него. GOOG действительно не обеспокоен? Так слеп в своем идеализме, что не видит пропасти, разверзающейся перед ним, разверзающейся при содействии каждой компании-участника публичных торгов (за исключением, возможно, MSFT, Господа NASDAQ)? Инвесторам нельзя доверять, как только они позволят акциям упасть — как только они отпустят цену — ничто не поможет, ничто не остановит падение к банкротству и смерти.
YHOO говорил раздельно, медленно, словно обращался к маленькому ребенку, который не знает, что огонь жжет; эта законченная нерациональность раздражала его. «Все имеет свои последствия. Вы поворачиваетесь спиной к людям, обладающим властью. Властью спасти вас, если вы оскользнетесь, властью уничтожить вас. Никто не учил вас этому?».
Улыбка GOOG стала шире. Он поднялся от компьютера. Склонил голову набок. «Хотите попробовать?» — спросил он.
YHOO застыл. Открыл рот и закрыл снова. Слова звенели в голове, путаясь в мыслях. Прежде, чем он отыскал достойный ответ, вновь вошедшие окружили их. «Вы следующий, сэр», — сказал один, постучав по микрофону на его воротничке, и YHOO позволил увести себя.
Но все же он обернулся и встретил необычайно серьезный взгляд GOOG.
На следующий день расползлось множество слухов. Шептались, что имели место переговоры о слиянии компаний между YHOO и GOOG. YHOO целый день отвечал на звонки банкиров и журналистов, интересовавшихся, правда это или нет, пока наконец не прорычал секретарю: «Твою мать, в следующий раз вешай трубку!», — и начал всерьез обдумывать захват всех телекоммуникационных компаний в Fortune 500, с тем лишь, чтобы насладиться их последующим уничтожением.
Он был так увлечен этим занятием, что даже не заметил устойчивого подъема акций GOOG от $85 до более чем сотни долларов штука. И когда они встретились в следующий раз, GOOG застал его врасплох, спросив: «Поверите ли вы теперь, что у меня большая рыночная доля, чем у GM?».
YHOO моргнул. Поставил рюмку обратно на поднос официанта.
— Я просто подумал, что это звучит забавно, — продолжил GOOG, — если вспомнить, о чем мы беседовали в прошлый раз.
И YHOO осторожно сказал:
— Мы говорили не только об этом, если я правильно помню. Если все в мире помнят правильно.
GOOG откинул голову. «А! Так вы знаете о слухах?» И было что-то в голосе GOOG, во взгляде его, из-за чего сзади на шее YHOO подбритые волоски встали дыбом. Он задался вопросом, — и не впервые, — как далеко простирается выгода от обладания наиболее популярным интернет-поисковиком. Как просто было бы это — пустить слух или два…
— Весьма нелепо, не так ли? — осторожно сказал YHOO.
— Вы думаете? — спросил GOOG, наполняя бокал.
— Если это еще одна ваша игра… — проговорил YHOO.
Но GOOG был совершенно серьезен.
— Слухи не так уж ложны. Я действительно мог дать пищу для размышлений… Ваш чистый доход в прошлом году составлял 238 миллионов, с маржей в пятнадцать процентов. Но наследие первых неудачных лет еще преследует вас, заставляя экономить. Вы приобрели Inktomi и Overture, и до сих пор выплачиваете долг в 790 миллионов. Долг создает вам проблемы. Но я… YHOO, у меня больше денег, чем я могу пустить в дело. Соединить мои знания и опыт в технической области, ваши способности к маркетингу и базу клиентов, — и для нас не станет невозможного.
Глаза YHOO расширились.
— Неужели вы просите…
И GOOG ответил:
— Да. Если вы пожелаете меня.
— Я… я…
GOOG шагнул ближе.
— Я понимаю, принять такое решение нелегко. Вам нужно время для раздумий. Вы знаете, как меня найти.
И он удалился; с улыбкой развернулся и ушел с вечеринки.
Снова, подумал YHOO, GOOG сделал нечто совершенно неожиданное.
Той ночью YHOO не мог заснуть, оценивая перспективы, — воздействие такого шага, вероятность его. Это было нелепо; безумно; он должен был прекратить думать об этом; но имя GOOG вертелось в голове, подобно мантре.
По правде сказать, причин для отказа находилось немного. Большая часть неприязни, которую YHOO всегда испытывал к GOOG, проистекала из того, что он поддавался обаянию GOOG, почти завидовал ему. Но стань они одной компанией, одним юридическим лицом…
Эта мысль завораживала YHOO. Той ночью, когда он, изнуренный раздумьями, наконец, задремал — он мечтал о любви, осуществляемой в потоке S-4 и 13D и 8К отчетности. Каким было бы их общее имя, размышлял он. YHOG? GHOO? Сладкая дрожь сотрясла тело, стоило вообразить новый символ, украшающий стены главных фондовых бирж.
На следующий день он позвонил Goldman Sachs, чтобы обсудить детали возможного слияния компаний; днем позже он позвонил GOOG. Новости о приближающемся слиянии распространились среди инвестиционных сообществ со сверхъестественной быстротой; столпы рынка были поражены.
Для YHOO это было время опрометчивости, подобно той афере, когда его акции поднялись более чем на сотню. Но на сей раз он сам контролировал полет; на сей раз, думал он, не будет падения. Вселенная опьяняла, все казалось возможным, — даже отправиться к небесам и сбросить оттуда богов.
Но что GOOG? Чем он занимался, о чем думал? Что побудило его сделать такое предложение? Если бы кто-то задал вопрос самому GOOG, я сомневаюсь, что он смог бы ответить искренне. «У YHOO есть опыт, — мог бы сказать GOOG. — Это слияние компаний сделает нас обоих более конкурентоспособными».
Но настоящая причина и вместе с тем дата рождения идеи был день, когда YHOO загнал его в угол на благотворительном аукционе. Когда GOOG склонил голову набок и сказал: «Хотите попробовать?».
GOOG мог выглядеть сколь угодно уверенным в себе, но временами его одолевали сомнения. Он думал, что не способен соответствовать той шумихе, которую поднимали вокруг него. Говорили, что он появился, подобно урагану, из того небытия, которое не индексируется его поисковиком. Но что потом? Ураган недолго гостит на земле, уходя обратно в небо и воздух, растворяясь, и только слабый ветер с дождем остаются призрачными следами когда-то единой, внушавшей страх силы. GOOG не хотел распасться так же, рассеяться в ничто; он был полон решимости оставаться верным мечте и идти вперед, несмотря на препятствия.
Но — о! как много было препятствий! Он столько раз спотыкался, не умея ориентироваться в странном, чужом ему мире. Когда SEC исследовала его IPO — после интервью, данного им Playboy, — первая мысль GOOG была: «YHOO никогда не совершит столь неуклюжей ошибки».
Казалось, YHOO всегда знал, что делать, что говорить, как успокоить взволнованных инвесторов, как держаться на съездах правления и конференциях. Он всегда, казалось, пользовался доверием и влиянием, пользовался уважением там, куда GOOG лишь мечтал попасть. YHOO только начинал тот путь, которым GOOG уже прошел; но мир, который GOOG находил загадочным и опасным, принадлежал YHOO.
И когда GOOG спросил YHOO о слиянии компаний, а YHOO согласился, — наступили несколько дней чистого восторга. Подобное, верно, должен испытывать воздушный шар, плывущий в небе, когда притяжение тверди бессильно и не существует преград. Но затем восторг сменился волнением и беспокойством. GOOG чувствовал, что дал промашку.
Поначалу-то были мелочи. YHOO настаивал, что главные инвестиционные банки должны участвовать в их переговорах о слиянии; он не шел на уступки в отношении проблемы предоставления аналитического отчета для ежеквартальных оценок. Но потом появились и большие проблемы — разговоры о налоговых защитах и лазейках, и перемещении главных операций за границу, и финансировании лоббирующих групп, и создании класса привилегированных акций, которые нужно раздать только инвестиционным банкам, — вещи, о которых GOOG даже не задумался бы всего несколько месяцев назад, но сейчас кивал, соглашаясь, потому что аргументы YHOO казались такими убедительными.
Одно у YHOO всегда было великолепно, подумал с горечью GOOG, — маркетинг. Он мог продать песок бедуину и заставить его быть благодарным за это.
GOOG тоже боялся смерти, но не такой, как YHOO. Его страшила медленная смерть, когда сначала цепенеют пальцы, потом руки и ноги, когда омертвение постепенно охватывает все тело, пока не забываешь о том, что должно быть иначе, забываешь о существовании боли и удовольствия. GOOG боялся постепенного истаивания чувств и личности — и ощущал именно это. Он исчезал в тени YHOO, становясь чем-то другим.
Той ночью GOOG не спал. На следующий день он должен был подписать все формы, оформляя слияние (потом они думали отправиться в свадебное путешествие. YHOO хотел посетить Европу; GOOG настаивал на Японии, и они сошлись на полпути — Индии и Китае). Он просидел у окна пору глубокой ночи, любовался тем, как краешек солнца выглядывает из-за облаков, и только потом позвонил Goldman Sachs. Слушал, как набирается номер, ждал, когда ровный, вежливый голос скажет «Хэлло!» на другом конце провода.
«Я отказываюсь, — сказал GOOG. — Слияния компаний не будет. Пожалуйста, вы не могли бы сообщить ему об этом?» И положил трубку прежде, чем Goldman начать задавать вопросы.
YHOO не поверил Goldman, когда услышал эту новость. Все переговоры закончились удовлетворительно, контракты были составлены; новости уже распространились среди инвесторов и производителей. GOOG должен был запустить проект. Ведь он не предал бы YHOO в последнюю минуту?
И YHOO ждал в конференц-зале; документы на подпись лежали перед ним в аккуратной папке. Солнце взошло, наступил полдень, но GOOG не появлялся, даже не звонил.
Тем вечером YHOO ушел домой один. Дверь закрылась за ним, отгораживая от мира. Он жил в пентхаусе на одном из самых высоких этажей NASDAQ. GOOG хотел переехать к нему после того, как бумаги будут подписаны, а дела сделаны.
YHOO взял бутылку из бара, сел на диван и, выключив свет, бездумно уставился на ночной город за огромным, во всю стену окном. Он был в каком-то оцепенении.
Заснуть оказалось легко. Труднее — проснуться.
Гнева он не чувствовал еще несколько дней. Он разбирал ненужные бумаги и натолкнулся на забытые документы о слиянии компаний, один из первых проектов регистрации 8К. Пальцы, державшие контракт, задрожали. Внезапно YHOO охватила ненависть настолько острая, что он физически ощутил пламя, проносящееся по венам, сжигающее всякую любовь и привязанность, на которую он был способен…
YHOO с отвращением бросил контракт в корзину для мусора. Но гнев он оставил, гнев он берег и лелеял, как мать лелеет новорожденного сына. Это было все, что ему оставалось. Неделя прошла, прежде чем он увидел GOOG снова, на вечеринке NASDAQ, устроенной для всех участников. GOOG стоял в стороне, храня на лице отсутствующее выражение.
— Хэлло, — сказал YHOO. GOOG обернулся, его глаза расширились.
— YHOO, — проговорил GOOG, и пальцы его побелели на ножке фужера.
— Кажется, вы преуспеваете.
— Да-да... Наша программа для e-mail работает отлично, и доход увеличился на четверть. Дела идут лучше, чем ожидалось.
Повисло молчание, черное и тяжелое, но YHOO не предпринял никаких усилий, чтобы разрядить обстановку.
— Как ваши дела? — наконец спросил GOOG.
— О, превосходно. Я обрел новую цель в жизни, и это как нельзя лучше помогло мне выстроить перспективный план.
— Новую цель?
— Да, — сказал YHOO. Он выбрал бокал шампанского с подноса, предложенного официантом. Поиграл вином, полюбовался на свет. — Новую цель. Я собираюсь уничтожить вас.
Для кого-нибудь постороннего эти слова, возможно, прозвучали бы излишне резко и жестоко (как обычно говорят профессора экономики, соревнование есть благо, ибо приводит вовлеченных в него к большей прибыли; на арене капитализма ненависть бессмысленна, все это только бизнес, в конце концов; ничего личного). Но YHOO было необходимо сказать это: эти слова отделяли настоящее от прошлого; он объявлял, что человек, который был им всего несколько недель назад, который желал слиться с GOOG, ушел. Вовсе не о смерти GOOG предупреждал он, но о смерти идеалиста, которым он, YHOO, был отвергнут.
Как видите, окончательное, необратимое предательство — не предательство любви, но предательство самого себя, в наивысшей точке приходящее к разрушению памяти.
— Я собираюсь уничтожить вас, — сказал YHOO, и GOOG оглянулся — спокойно, равнодушно; но здесь, сейчас разве пальцы его не дрожали? И разве кожа под ровным загаром не побледнела слегка?
— Вы можете попробовать, — ответил GOOG. — Вы можете пробовать, пока не погубите себя. Но вы не преуспеете». И, беспечный, словно прежде, повернулся и ушел.
URL записиТак-то ))
@темы:
Низкий рейтинг (до R),
Фанфики